Лекция Кодзё Намба, настоятеля храма Сэйриндзи (Токио),
прочитанная в Государственном музее Востока (Москва) 10 октября 2012 г.
Уважаемые дамы и господа!
Разрешите выразить признательность за предоставленную мне возможность выступить здесь. Благодаря доктору Василию Молодякову, с которым я познакомился семь лет назад, сегодня я могу поделиться с вами своими мыслями о буддизме. Я настоятель токийского храма Сэйриндзи школы Дзёдо. Моя задача – объяснять прихожанам учение патриарха Хонэн, основателя буддизма Чистой Земли в Японии, и обучать их практике нэмбуцу, памятования о Будде. Общение со священниками и прихожанами очень много дало мне. Поэтому я буду говорить не академично, но через призму личного опыта.
Когда мне было всего шесть лет и я только что поступил в начальную школу, мой отец, бывший настоятелем нашего храма, тяжело заболел и слег. Последующие двадцать три года он был прикован к постели. За это время он многое рассказал мне и научил, каким должен быть настоящий священник.
Мне особенно запомнились такие слова. Буддийским священникам постоянно приходится проводить заупокойные и поминальные службы. Как бы ни было тяжело на сердце, службу надо проводить, невзирая ни на что, в невозмутимом состоянии духа. Я понял смысл слов отца лишь много позже, когда сам стал священником. За сорок лет я провел бессчетное количество поминальных служб и встретился с великим множеством людей. Но одна история особенно запала мне в душу, и я хочу рассказать ее.
«Это храм Сэйриндзи? – услышал я незнакомый голос в телефонной трубке. – Вы настоятель? Умер мой внук, ученик четвертого класса. Пожалуйста, проведите службу в его память».
Мальчик родился с пороком сердца, и врачи сказали, что он едва ли проживет больше десяти лет. Он умер во время летних каникул, когда собирался отправиться в путешествие вместе с семьей. Родители окружали его всей возможной любовью и заботой, но он ушел слишком рано, не успев задуматься о таких вещах, как смысл жизни.
Мы начинаем думать о смысле жизни примерно с того возраста, до которого дожил мальчик. Однако, задумываясь о жизни, – ведь мы живем в обществе и сравниваем себя с другими людьми, – мы стараемся представить себя в наиболее выгодном свете. Если мы чего-то захотим, то ради этого способны солгать, проявить высокомерие, возлюбить или возненавидеть другого, и доверительные отношения с людьми вокруг нас рушатся. По мере того как мы взрослеем, инстинкты дают знать о себе. Наши сердца становятся холоднее, но смерть маленького, чистого мальчика невольно вызывает слезы. В день поминальной службы, когда я уже приготовился читать сутры, одноклассник умершего сказал прощальное слово:
«За четыре года в школе мы часто играли вместе. Нам нравилось играть в мяч, в прятки, в лото. Сегодня мы прощаемся с тобой. Ты станешь звездой на небе. Мы уже не сможем играть с тобой. Но все твои друзья из класса будут смотреть на ночное небо и видеть твою звезду. Я не одинок, потому что я могу всегда увидеться с тобой».
После этих слов среди собравшихся послышались всхлипывания. Умерший мальчик отличался добрым сердцем, имел много друзей и умел радоваться жизни. Мне стало настолько грустно, что я буквально не мог начать произносить слова сутры.
Патриарх Хонэн учил, что молитва об ушедшем должна совершаться в чистом, как у ребенка, состоянии сознания. Я справился с волнением и закончил церемонию. Отец умершего мальчика тоже сказал слово, и после этого шесть человек отнесли маленький гроб к машине-катафалку. Когда ее дверцы закрылись, заиграл оркестр, составленный из его одноклассников. Присутствующие расплакались. Я сам был так расстроен, что читал сутры дрожащим голосом. Я пытался вознести молитву в своем сердце, но не мог.
Хонэн говорил: «При прощании с жизнью последняя молитва может унести вас в Чистую Землю». Я ежедневно читаю молитвы, но в тот день был настолько печален, что не мог возносить их ни вслух, ни про себя. Я даже спросил самого себя, смогу ли в последние минуты жизни произнести молитву. А если не смогу? А если буду без сознания? Или при мысли о том, что я умираю, мне будет уже не до молитв?
Хонэн учил: «Молись как заведено». Я осознал значение молитвы, когда понял, что именно хотел сказать Хонэн: надо молиться каждый день, не переставая, чтобы всегда быть готовым к последнему часу. Надо решить, что мы хотим совершить в последнюю минуту, – какое будущее мы тем самым желаем создать для себя. Сделав это, вы получите ответ на вопрос, готовы ли вы встретить смертный час.
Вознести с последним вздохом последнюю молитву – значит, отдать ей всего себя. Если вы искренни, вы сможете ее произнести. Живя честно, ценя каждый день, каждую минуту жизни, мы будем способны на последнюю молитву. Мы живем благодаря тому, что используем другие жизни. Но что такое жизнь? У меня есть на этот счет некоторые мысли.
Уважение к жизни каждого живого существа, к жизни во всем ее многообразии лежит в основе деятельности нашего храма Сэйриндзи. Что мы делаем? Мы рассматриваем нашу деятельность как не только религиозную, но и культурную. Мы предприняли работу по переводу «Сутры о сути совершенствования в великом высшем ведени и», известной как «Сутра сердца», на иностранные языки. На территории храма строится трехъярусная пагода в древнеяпонском стиле периода Асука (VI-VII века). Мы сохраняем и поддерживаем традиционное искусство гравюры на дереве. Мы проводим лекции на философские темы и концерты буддийской музыки. Мы стараемся донести до как можно большего числа людей правильное понимание того, что есть японский буддизм, и в то же время показываем его как одну из основ традиционной материальной и духовной культуры Японии.
В этих трудах я постоянно вспоминаю отца и его слова, ставшие для меня уроком. «Как бы ни было тяжело твоим прихожанам, ты не можешь позволить себе слез сочувствия», – говорил он, и я объясню, почему. Его мысль о значении простого зернышка риса, в котором тоже есть жизнь, теперь представляется мне одной из основ буддийского миропонимания, которое мы стараемся донести до всех людей.
Перевод «Сутры о сути совершенствования в великом высшем ведении» на иностранные языки является важнейшей частью нашей работы по распространению знаний о японской традиционной культуре и японском буддизме, поэтому о нем хочу сказать особо.
Задумав этот труд четверть века назад, я стал собирать людей, которые могли бы его осуществить. В результате работы буддологов, историков религии, лингвистов, сейчас мы имеем переводы этого текста на двадцать пять языков. В общей сложности над ними работали пятнадцать человек, японцев и иностранцев, ученых и литераторов. Первым был выполнен перевод на английский язык, точнее даже два перевода. Работа над каждым занимает от года до трех.
Наиболее трудной задачей оказался перевод двух фрагментов – самых, пожалуй, известных слов сутры «Все чувственно воспринимаемое есть ни что иное, как пустота. Пустота есть ни что иное, как чувственно воспринимаемое» и ее заключительной мантры «Гатэ гатэ парагатэ».
Споры начались с того, как перевести понятие КУ. Обычно этот иероглиф переводят как «ноль», «ничто», «пустота». Исходя из специфики текста и буддийской философии предлагались варианты «невидимое глазу» («незримое очам»), «предмет поклонения» и «дух».
Слушая эти дискуссии, я вспоминал размышления отца о том, что приводит людей именно к буддизму Чистой Земли. Подчеркну, это мысли священника, для которого чтение сутр – неотъемлемая часть жизни. «Пока человек живет, это его счастье, – рассуждал отец. – Потом тело человека умирает, но ведь в нем существует незримая глазу жизнь. Надо придти к пониманию этого. Это должно быть верой, философией и образом жизни буддийского священника. Хорошенько подумай и постарайся в полной мере осознать то, что я тебе сказал».
«Рассказанная Буддой Сутра Амитабхи», одна из «Трех сутр Чистой Земли», которые являются главными для школы Дзёдо, гласит: «Будда сказал Шариптуре: «На Западе, если пройти сто тысяч коти земель Будд, есть мир, который называется «Высшая Радость». В той стране есть Будда, которого зовут Амитабха. Ныне он проповедут Дхарму. Почему же ту страну называют «Высшая Радость»? Все жители той страны не подвержены никаким страданиям, но всячески радуются; потому и называют ту страну «Высшая Радость» (перевод Д.В. Поповцева).
Эта страна, то есть Рай, расположена так невыразимо далеко, что физическое тело человека не в состоянии достичь ее, только дух. По той же причне Амитабха приходит навстречу духу, чтобы проводить его в Чистую Землю. Осмыслив это, я пришел к убеждению, что КУ следует трактовать и переводить как «дух». Коллеги согласились, и мы решили использовать данное толкование во всех переводах сутры, за исключением английского.
Итак, мы условились трактовать КУ как «дух» и СИКИ как «плоть». В современном обществе, где доминирует научное мышление, нам кажется особенно важным говорить о «духе», который нельзя увидеть человеческим глазом. Переводы «Сутры о сути совершенствования в великом высшем ведении» на иностранные языки призваны привлечь внимание к этой правде буддизма.
Данная проблема остро встала перед нами во время подготовки английского текста, поскольку в этом языке наиболее распространенным переводом КУ является «emptiness». Я задался вопросом: что представляют себе японцы, слыша английское слово «emptiness»? Думаю, что-то вроде звука, когда стучат по пустой посудине.
В разговоре с одним из переводчиков, Хидео Леви, я заметил, что КУ можно перевести как «emptiness», если только вырвать это слово из контекста китайского перевода сутры, выполненного в VII веке монахом Хуаньцзян, – мы работаем именно с этим текстом, поскольку он используется в практике школы Дзёдо. Леви ответил, что в «Сутре о сути совершенствования в великом высшем ведении» каждое слово, например «emptiness», и каждый иероглиф, например КУ, имеют настолько глубокий смысл, что их едва ли можно точно передать одним словом.
Согласившись с ним, мы взялись за перевод, опираясь не только на разум, но и на веру – ведь мы имеем дело не с обычным, а со священным текстом. Главное – передать и дать читателю почувствовать дух буддийской культуры.
Я сообщил мнение Леви всем членам нашей группы. Возвращаясь с собрания, я пришел к выводу, что можно использовать слово «emptiness», трактуя его не как «ничто» или «нуль», но дух при отсутствии плоти.
Вслед за английской версией наш коллектив подготовил переводы «Сутры о сути совершенствования в великом высшем ведении» на немецкий, итальянский, русский, французский, испанский, румынский языки, а также на ряд древних языков, включая дренегреческий, латинский, иврит, коптский и другие. Сообщения об издании английского перевода сутры не раз появлялись в газетах и журналах.
Думаю, не будет преувеличением сказать, что сейчас только наш Институт религиозной науки и культуры Сэйриндзи обладает необходимым потенциалом для перевода и издания этого священного текста на таком значительном количестве языков. Это накладывает на нас большую ответственность в деле изучения буддизма и распространения знаний о нем, которые мы стараемся сделать общедоступными.
Участвуя как священник в церемонии прощания с умершим, я провожаю его в Чистую Землю. Важно понять, что в этот момент он – не тело и не дух, но нечто на незримой границе духа и плоти. Если в эту минуту священник будет в смятенном состоянии – об этом я говорил выше – умерший может сбиться с пути. Я служу священником уже сорок лет, но не решусь сказать, что всё понял про душу и дух. Однако я думаю, что правильно понял слова отца о том, что священник не должен испытывать страдания, провожая других в иную жизнь.
Что касается заключительной мантры «Сутры о сути совершенствования в великом высшем ведении» ГАТЕ ГАТЕ ПАРАГАТЕ ПАРАСАМГАТЕ, то она просто непереводима, ибо чудесным образом открывает нам врата в мир высшей мудрости. Поэтому мы единогласно решили оставить ее без перевода. Надеюсь, что распространение мудрости буддийских сутр и ее правильное понимание хоть немного избавят мир от опасности новых войн.
Как вы знаете, сейчас между Японией и Китаем возникла серьезная политическая проблема из-за островов Сенкаку. Однако это проблема двух государств. Мы, японцы, в древности заимствовали у китайцев иероглифическую культуру и буддийскую веру, которые находятся в сердце и душе у каждого японца. Мы очень многому научились у китайского народа. Я хочу принести ему за это глубокую благодарность – как японец и как буддийский священник.
Спасибо за внимание!
© Кодзё Намба, настоятеля храма Сэйриндзи (Токио)
0
