|
|
 | |  |
|
В категории материалов: 96
Показано материалов: 33-40
 Автор статьи "Борис Пильняк как ключевая фигура советско-японских культурных отношений (1926 - 1937)" - французский литературовед, профессор славистики и переводчица Дани Савелли, автор работ об "азиатстве” в русской литературе и общественной мысли конца XIX — начала XX века. Перевела на французский ряд произведений Л. Андреева, А. Белого, В. Брюсова. Автор убеждена, что творчество и судьба Пильняка таят для нас еще немало открытий: из-за существовавшего в течение многих десятилетий запрета на произведения Пильняка в тени оказался и тот факт, что он был автором одного из самых значительных очерков, когда-либо написанных европейцем о Японии. Первая его поездка в эту страну стала к тому же одним из самых знаменательных событий культурной жизни Японии в 1926 году. Привычное для нас иносказательное обозначение Японии – Страна восходящего солнца. Сами японцы говорят иначе – Страна солнечного корня. Метафора неожиданная, сразу сигнализирующая об ином типе поэтического мышления, потому что для нас, европейцев, образ светила никак не связан с представлением о корнях. Но эта метафора объясняет парадоксальное название знаменитой книги Бориса Пильняка, созданной им после путешествия в Японию в 1926 году, – "Корни Японского Солнца". Эта книга сегодня читаются с таким же свежим интересом, как и восемьдесят без малого лет назад. Исследование Дани Савелли наглядно показывает ту страшную атмосферу политических обвинений, под угрозой которых вынуждена была развиваться советская литература. Перечитывая яркую, блестящую, необыкновенно увлекательную книгу Пильянка о путешествии в Японию, мы не имеем права забывать, в каких условиях она создавалась и чем грозила автору.
|
 Первым японцем, с которым познакомился и подружился Лев Николаевич Толстой, оказался Кониси Масутаро - японский ученый, публицист, философ, переводчик, христианин, толстовец. Масутаро родился 4 го апреля 1861 года в префектуре Окаяма в семье аптекаря. В четыре года он имел первые уроки письма от своей бабушки, преподавательницы каллиграфии по учебнику Те Сико «Уроки нравственности Лао–цзы». «Никогда не встречал человека, который бы лучше бабушки писал иероглифы». Так часто говорил Масутаро. В семь лет он поступил на службу к Букитиро Нодзаки на соляной завод «Эндэнъо» в Адзино (преф.Окаяма) и как искусный каллиграф сразу же был назначен писарем. Там он случайно встретился со священником из общины Православной церкви Христа в Японии и в 1879 году принял крещение (имя после крещения Кониси — Данил Петрович). В духовной академии на Канде (Токио) изучал русский язык. За блестящие успехи он был послан на учебу в Киевскую духовную семинарию на факультет истории богословия. Через пять лет поступил на историко–философский факультет Московского университета. Субботним вечером в ноябре 1892 года Масутаро впервые в сопровождении своего наставника профессора Н.Я.Грота впервые посетил дом графа Толстого, где вплоть до марта следующего года продолжалась плодотворная совместная работа с великим писателем. Тогда Льву Николаевичу было 68 лет, Масутаро — 26.
|
 В журнале "Япония. Путь кисти и меча" №2/2003 год размещены статьи Александра Мещерякова "Черепица", М. Грачева "Образование в древней Японии", японского писателя Токутоми Сохо "Один день в Ясной Поляне ", А. Куланова "Александр Додин: не только о кэмпо и стихах", А. Бачурина "Синто: традиция и современность" и другие материалы. Поразительнейший текст, опубликованный в журнале, посвящен Льву Толстому и визиту к нему японского писателя Токумоти Рока (1868–1927). Граф Толстой предстает в новом свете, он не столь идеален, но зато куда более жизненный - искренне считает, что "Петр ошибался в христианстве", считает возможным спорить с японцем-конфуцианцем о Мэн-цзы, редактирует Библию. Увлечение Рока учением Толстого и посещение прославленного русского писателя в Ясной Поляне в 1906 году вылилось в то, что по возвращении на родину он решает начать вести такой же образ жизни. С женой они уезжают из Токио и селятся в деревне, приступив к занятиям сельским хозяйством. Однако из затеи жить отшельниками ничего не вышло, и со временем Токутоми Рока превращается в преуспевающего помещика. Собственно, сам себя он подверг уничижительной критике в серии рассказов на эту тему под общим названием «Бормотание земляного червя» в 1913 году.
|
 Дипломатическая история Дальнего Востока исследована в отечественной научной литературе достаточно полно. Однако, несмотря на наличие ряда капитальных трудов, в изучении данной проблемы выделяются явные «белые пятна». В первую очередь это касается вопросов реализации внешнеполитических устремлении России на Тихом океане. Одной из центральных проблем здесь является выбор и закрепление за русским флотом незамерзающей военнно-морской базы, которая позволила бы оперативно осуществлять силовую поддержку дипломатических акций России в Азиатско-тихоокеанском регионе. Так как арена определявшей внешнюю политику XIX века борьбы за рынки сырья и сбыта между сильнейшими в экономическом и военном отношении государствами постепенно распространилась на весь мир, а единственной связующей коммуникацией глобального масштаба являлся в то время океан, в этот период исключительно возрастает роль военно-морских сил, которые становятся главным орудием колониальной внешней политики. Не был исключением из общего правила и Дальний Восток, где пришлось действовать русскому Тихоокеанскому флоту (в данной работе это название принято в качестве условного для разноименных военно-морских соединений отечественного флота на Тихом океане).
|
 Ветка сакуры - эссе журналиста Всеволода Овчинникова, прожившего долгое время в Японии, о японцах и их менталитете. Произведение больше похоже не журналистское расследование или просто заметки в дневнике. Всеволод Овчинников был специальным корреспондентом газеты "Правда" в Японии и Англии, и его книга о том, какая Япония на самом деле, ее укладе жизни и традициях. Много автор пишет о психологии, философии и поведении японцев, об их привычках, типичных мыслях и реакциях - почему они вежливы и учтивы только со знакомыми, как они относятся к природе, почему они не могут сказать "нет", о боязни "потерять лицо", в каких домах они живут и чем является их быт, как организованы их города. Определяющая черта всего японского, по мнению автора, - это двойственность, разделение мира на внутренний и внешний. Соответственно, во внутреннем мире - семье, своем доме, круге знакомых - японцы ведут себя разительно иначе, чем в мире внешнем. "Ветка сакуры" - это зарисовки о культуре повседневности, написанные хорошим языком и поэтому легко и с большим интересом читаются на одном дыхании. Вторая половина текста иная по типу - повседневность заканчивается, начинаются проблемы трудового населения, ужасные капиталисты, дьявольские американцы и прочее идеологическое противостояние, ведь книга написана и издана в 1970-х годах, в советский период нашей истории.
|
 Один русский каратист с поистине самурайской прямотой сказал мне как-то: «За то, как мы пропагандируем в России боевые японские искусства, японцы должны навсегда забыть про “северные территории”». Безусловно, это высказывание – преувеличение на грани гротеска, но определенная доля истины в нем есть. В формировании позитивного образа этой страны в России роль боевых искусств заметна и уже привычна. Так кажется нам сегодня, но насколько это ощущение верно? Чтобы ответить на этот вопрос, стоит ненадолго вернуться в прошлое наших стран и проследить, как влияла популярность боевых искусств – Будо и Будзюцу – на трансформацию общего образа Японии в России и влияла ли вообще. Попробуем разобраться также в том, какую роль в этой трансформации играла духовная составляю¬щая Будо и, прежде всего, синто. Тем более что один из создателей положи¬тельного образа японских единоборств американский исследователь Бусидо Уильям Гриффис говорил: «Каждый, кто хочет понять Японию XX в., должен понять ее корни, уходящие в почву прошлого». Думается, за сто лет, прошедшие со времен этого высказывания, его суть не изменилась.
|
 ...В 1268 году, завоевав Северный Китай и Корею, Хубилай-хан потребовал подчинения и от Японии. Японцы пренебрегли его волей, и хан начал готовиться к захвату островной твердыни. Наконец, в ноябре 1274 года флот из девятисот кораблей, несших сорок тысяч войска монголов, китайцев и корейцев, подошел к бухте Хаката на острове Кюсю. После успешного дневного сражения захватчики отошли на ночь на свои суда. Но в тот вечер шторм грозил сорвать их с якоря, и кормчие были вынуждены выйти в море. Шторм, в конце концов, разметал флот, двести кораблей затонули — в живых осталось всего тринадцать тысяч пятьсот человек. Но, несмотря на понесенные потери, Хубилай-хан уже готовился ко второму вторжению в Японию. И к весне 1281 год в портах Китая и Кореи собралась бесчисленная армада. Однако японцы тоже не сидели сложа руки. За семь лет они успели обнести бухту Хаката стеной — то было огромное сооружение около двух с половиной метров высотой и порядка двадцати километров длиной. К исходу июля объединенные силы монголов и их союзников атаковали Такасиму и приготовились вторгнуться на главный остров — Кюсю. А японский император и его сановники в это время молили богов о помощи обороняющейся армии. И как бы в ответ на их молитвы на территорию Такасимы в августе налетел «божественный ветер», разрушивший все, что только возможно... |
 Кумихимо в переводе с японского означает «плетение веревок» (kumi — плетение, складывание вместе, himo — веревка, шнурок). Несмотря на то, что историки упорно настаивают, будто подобное плетение можно встретить у скандинавов и жителей Анд, японское искусство кумихимо — действительно одно из самых древних видов плетения. Первое упоминание о нем относится к 550 году, когда буддизм распространился по всей Японии и специальные церемонии потребовали специальных украшений. Позже шнурки кумихимо стали использовать как фиксатор пояса оби на женском кимоно, в качестве веревок для «упаковки» всего самурайского арсенала оружия, а также для связки тяжелых предметов.
|
| |
 | |  |
|
|
