Ежегодно в конце зимы, перед новым учебным года, который в Японии начинается 1 апреля, множество молодых японцев устремляются в храмы. Они идут молиться об успехе на выпускных экзаменах в школах и на вступительных экзаменах в университетах, не забывая точно указывать в своих надписях на молитвенных табличках название школы, университета и факультета — чтобы бог не ошибся. Адресованы их молитвы одному и тому же богу — Китано Тэндзин (Небесное божество из Китано), почитаемому как покровителя учености и образованности.

По всей Японии разбросаны несколько тысяч синтоистских святилищ, посвященных Китано Тэндзин. Взрослые перед сдачей квалификационных экзаменов (например, на медсестру, учителя или адвоката) также возносят ему молитвы. Когда-то это божество жило на земле и носило имя Сугавара Митидзанэ (845-903 гг.). Кем же был этот человек и как он превратился в божество?

Сугавара Митидзанэ по праву считается одной из наиболее ярких фигур в японской истории. Он принадлежал к древнему, хотя и не очень знатному роду, прародитель которого — бог Ама-но-Хохи-но-микото — сопровождал внука богини Аматэрасу при его схождении на землю. Митидзанэ происходил из семьи видных конфуцианских ученых и литераторов. Под влиянием семейных традиций он получил превосходное по тем временам образование.

Карьерный взлет Митидзанэ начался после восшествия на престол императора Уда, правившего в 887-897 годах. В придворных интригах Сугавара поддержал молодого императора, чем сразу завоевал его благосклонность и доверие. Сын Уда, став императором, поначалу был благосклонен к протеже своего отца и даже назначил Митидзанэ вторым (правым) министром. Но через два года после этого назначения беспрецедентная карьера Митидзанэ прервалась: 25 января 901 года его лишили только что присвоенного второго ранга и назначили «временным главным управителем» области Дадзайфу на Кюсю. Удаление могущественного сановника из столицы было ни чем иным, как изгнанием. 25 февраля 903 года Митидзанэ умер в ссылке, так и не возвратившись в блистательную столицу Хэйан, современный Киото.

По преданию, быки, тянувшие повозку с останками Митидзанэ, внезапно остановились посередине дороги. Это посчитали волей усопшего, и его похоронили рядом, на территории уже существовавшего буддийского монастыря. В 905 году на могиле возвели небольшое святилище, превратившееся вскоре в буддийский храм Анракудзи. После разделения буддизма и синтоизма в 1868 году Анракудзи стал называться Дадзайфу дзиндзя, после второй мировой войны — Дайдзайфу Тэммангу, и сегодня является одним из двух основных центров культа Тэндзин.

Наибольшее количество прихожан собирается в Дадзайфу Тэммангу во время первого посещения святилища в Новом году (хацумодэ) и в конце февраля, когда зацветает слива. Она считается любимым деревом Митидзанэ: по легендам, когда сановника отправился в ссылку, слива в его саду так «скучала», что перелетела к нему из столицы. И сегодня стилизованное изображение сливы является символом многочисленных святилищ, посвященных этому божеству. На территории Дадзайфу Тэммангу растет около 6000 деревьев сливы 197 сортов, и 24-25 февраля проходит праздник, посвященный цветению сливы.

Дадзайфу Тэммангу: цветы сливы над молитвенными табличками

эма с просьбами, обращенными к божеству. © menamomi.net

25-ое число имело особое значение в жизни Митидзанэ: он родился 25 июня, указ о его изгнании из столицы был подписан 25 января, умер он 25 февраля. Так что для него этот день стал тем, что японцы называют эн-нити — «день судьбы». 25 числа каждого месяца во всех святилищах Тэндзин проводятся торжественные службы.

За смертью Митидзанэ последовало небывалое количество стихийных бедствий: затмения, эпидемии, засухи, землетрясения — и ряд смертей в доме его политического противника. Современники, в первую очередь придворные, видели за всеми этими бедствиями месть разгневанного духа Митидзанэ. Традиция почитания, точнее умиротворения, разгневанных духов к тому времени существовала в Японии уже давно, поэтому неудивительно, что двор попытался загладить свою вину перед несправедливо обиженным сановником, повысив его посмертно в должности.

Однако несчастья продолжались и после посмертной «реабилитации» Митидзанэ. В 930 году одно из зданий императорского дворца сгорело от удара молнии: она ударила, когда там собрались высшие сановники для обсуждения мер против засухи. После этого разгневанный дух Сугавара стал почитаться как карающий бог молнии и грома Икадзути Тэндзин. В середине X века на северной окарине столичного Киото, в Китано, появилось святилище для поклонения духу опального сановника, которое сегодня наряду с Дадзайфу Тэммангу является основным культовым центром.

Менее чем через сто лет после смерти Митидзанэ почитание его духа переросло в культ Тэндзин, получивший покровительство императорского двора. Официальное признание культа двором, назначение потомков Митидзанэ настоятелями храма в Дадзайфу и святилища в Китано в середине X века способствовали тому, что Сугавара Митидзанэ, бывший при жизни ученым, поэтом и каллиграфом, стал почитаться как покровитель словесности. Подношения ему часто совершали в виде стихотворений, в его честь проводили стихотворные турниры.

Уже в начальной стадии формирования культа в нем переплелись местные верования, буддийские и конфуцианские представления. В разные периоды времени объективные условия выдвигали на первый план ту или иную составляющую культа. Так, в русле доктрины синто-буддийских соответствий (хондзи-суйдзяку) Митидзанэ стал восприниматься как воплощение бодхисаттвы Каннон (санск. Авалокитешвара). Буддийские монахи высоко ценили его достижения в литературе, слагали в его честь стихотворения на китайском языке и даже посмертно объявили его последователем дзэн-буддизма: согласно легенде, датированной XIV веком, в середине XIII века дух Митидзанэ перенесся в Китай и за одну ночь освоил это учение.

Дзэнские монахи, игравшие особенно значительную роль в культурной и политической жизни Японии в XIII-XVI веках, принесли в страну идеи неоконфуцианства. В XVII веке чжусианство, соперничавшее с идеями Ван Янмина, обрело статус ортодоксальной идеологии и культурного стандарта. В условиях распространения конфуцианства содержание культа приобретало новое наполнение. Конфуцианские ученые старались отделить историческую фигуру Митидзанэ от образа божества Тэндзин и обращались к фактам его земной жизни. В соответствии с рационалистическими конфуцианскими традициями они критиковали легенды о Митидзанэ.

Однако, развенчивая мифы, ученые-конфуцианцы при этом создавали свой идеализированный образ Митидзанэ. Так, именно в этот период появилась приписываемая ему формула «японский дух — китайское знание» (вакон-кансай), отразившая идеальное, с точки зрения ее авторов, сочетание привнесенного из-за границы знания, в самом широком смысле этого слова, с национальным духом и традициями Японии, имевшими первостепенное значение для развития национального самосознания. Любопытно отметить, что в период вестернизации Японии это формула приобрела вид «японский дух — европейское знание» (вакон-ёсай).

С начала XVII века культ Тэндзин получил дальнейшее распространение в народной среде. Развитие производства и торговли породили у горожан и крестьян потребность в умении читать и писать. При буддийских монастырях появились начальные школы тэракоя; синтоистские священники и самураи тоже занялись просветительской деятельностью. Тэндзин, божество каллиграфии и словесности, теперь почитался также как покровитель учености, дарующий успехи в занятиях. В его честь его в школах проводились конфуцианские ритуалы; он стал героем популярных драм для купцов и ремесленников.

По мере распространения грамотности культ Китано Тэндзин приобретал общенациональный характер. С перестройкой системы образования после реставрации Мэйдзи (с 1868 года) почитание Тэндзин в школах постепенно пошло на убыль, но некоторые его формы сохранялись в школах конце XIX века и даже в послевоенной Японии.

Под влиянием народных верований человек превратился в «небесное божество», которое, в свою очередь, под влиянием буддизма трансформировалось в бодхисатву, а под влиянием конфуцианских идей, в божество учености. Митидзанэ почитался за свою образованность, добродетели, успех, который воспринимался как награда за эти достоинства, а затем — за опалу и изгнание, которые считались незаслуженными и вызывали сострадание к нему. Со временем перипетии судьбы опального министра забывались, и в памяти японцев остался образ мудреца и ученого, покровителя наук и просвещения — Гакумон-но камисама, который помимо всего прочего обладает способностью творить чудеса и помогать людям. И сегодня люди по всей Японии идут в храмы Тэндзин и возносят ему молитвы об успехах в науках и на экзаменах.