В 1868 году вместе с переходом власти от последнего сёгуна Токугава Ёсинобу к императору Мэйдзи новое правительство столкнулось со множеством серьезнейших проблем. В частности, нужно было решить, где поселить императора, то есть какой город сделать столицей. Выбор оказался, в сущности, не так велик. В стране было три города, которые могли претендовать на статус столицы: Киото, Осака и Эдо. За Киото говорила его более чем тысячелетняя история. Он был основан в 794 г., и с тех пор императорский дворец находился именно там. Но это достоинство одновременно являлось и недостатком. Для того чтобы превратить Японию в мощную и современную страну, одних традиций было слишком мало. В Киото проживали связанные родственными узами с царствующим домом древние аристократические роды. И они не хотели никакой модернизации. Когда в начале 1868 г. правительство предложило, чтобы пятнадцатилетний император дал аудиенцию иностранным послам, это вызвало среди придворных настоящую истерику. Как может священная особа осквернить себя общением с этими грязными, длинноносыми и красноволосыми варварами? - вопрошали они.

Перемещение императора Мэйдзи из Киото в Токио.

Источник: "Le Monde Illustre", 20 февраля 1869 года

Особенно сильно протестовала женская половина двора во главе с «физиологической» матерью Мэйдзи – Накаяма Ёсико, наложницей его покойного отца Комэй. Она даже заявила, что ее сын не может дать аудиенцию ввиду болезни. Одному из главных инициаторов встречи - Ивакура Томоми - пришлось попросить другого доктора освидетельствовать Мэйдзи, и тот признал его абсолютно здоровым. Следует добавить, что до этого времени аристократы иностранцев никогда вживе не видели. Свое представление о них они черпали из гравюр, изображавших иноземцев в карикатурной форме. В такой обстановке оставаться императору в Киото было нельзя. На этом сходились практически все члены правительства.

А что Осака? В пользу этого крупнейшего торгового центра, который называли «кухней Японии», говорила близость к морю, близость к Киото, древнее происхождение города. Двор императора Нинтоку (313-399) находился именно в Осака (тогда это место называлось Нанива). А Нинтоку считался образцовым конфуцианским государем - жил скромно, крыша его дворца протекала, но зато он заботился о благе своих подданных. Один из ведущих деятелей нового правительства - Окубо Тосимити - выступал за то, чтобы перенести двор императора в Осака, но сторонников у него нашлось немного. Осака был городом купцов, которых по старой традиции презирали и самураи, и аристократы, которые входили в правительство.

Художник Утагава Хиросигэ

Еще один план заключался в том, чтобы столиц было две - Киото и Эдо. Одна столица, бывший Эдо, будет называться Токио (Столица Востока), а другая, Киото, - Сайкё (Столица Запада). Дело в том, что традиционная география делила территорию Японии на две основные части - западную (с центром в Киото), и восточную (с центром в Эдо). Что до самого императора, то он будет попеременно жить в обеих столицах.

Другой революционер - Кидо Такаёси - отстаивал план сразу "трех столиц” - Киото, Эдо и Осака.

Однако выбор был сделан в пользу Эдо. В пользу того города, который был фактической столицей страны уже в течении длительного времени благодаря нахождению там сёгуна. Эдо находился на самой обширной равнине страны – Канто (Мусасино), которая была житницей Японии. В середине XIX в. он являлся самым крупным городом не только Японии, но и всего мира, он располагал и самой развитой городской инфраструктурой. Указ о провозглашении "Столицы Востока” (Токио) датируется 3 сентября 1868 г. В нем, в частности, говорилось: «Поскольку Эдо является крупнейшим городом в восточных провинциях, а также тем местом, куда отовсюду собираются люди, он является наиболее подходящим местом для того, чтобы управлять оттуда». При этом никакого указа об утрате Киото столичных функций не последовало. Наоборот, в указе утверждалось, что император будет совершать частые поездки из одного города в другой, чтобы иметь возможность выслушивать мнения людей.

Художник Утагава Хиросигэ

В анонимном стихотворении этого времени говорилось:

***

Поблекли

Вечнозеленые иглы

Мощной сосны.

На равнинах Мусаси

Хризантемой запахло.

***

Художник Утагава Хиросигэ

Под «сосной» понимался сёгун. Хризантема же была гербом императорского дома. Как это столь часто бывает в японской культуре, политическое событие она описала с помощью природных образов. Дискуссия о переносе столицы хорошо свидетельствует о планах новой политической элиты. До этого времени император безвыездно пребывал в своем дворце, видеть его могла только кучка придворных. Теперь же идеологи желали, чтобы Мэйдзи вышел из тени, сделался зримым символом власти, сократил дистанцию между правителями и управляемыми. Но в то же самое время принятый к исполнению проект отнюдь не предполагал, что император будет править страной. Действительно, трудно себе представить, как кочующий между двумя столицами император в условиях отсутствия телефона, телеграфа и даже железной дороги сможет быть в курсе дел и принимать решения.

Раньше император пребывал в своем дворце. Теперь же он должен был предъявлять себя подданным не только с помощью своих указов, но и телесно. Это делалось для того, чтобы, по словам Окубо, не возникало непреодолимого разрыва между «верхом и низом». Тело императора (или же заменяющий его паланкин, в котором он передвигался) становилось доступным для обозрения, само смотрение на него являлось разновидностью ритуала. Теперь люди могли видеть, от чьего лица адресуются им указы, которые они обязаны исполнять.

Поражают энергия и быстрота, с которыми выполнялся намеченный курс. Несмотря на яростное противодействие киотосских аристократов, паланкин с Мэйдзи двинулся из Киото в Токио уже 6 ноября. Официальная причина путешествия - забота о людях восточной части страны, которые пострадали из-за военных действий, вспыхнувших в связи с переходом власти к императору. Кроме того, нужно было заполнить "церемониальный вакуум”, возникший в крупнейшем городе страны в результате краха сёгуната. Нужно было наглядно продемонстрировать людям, что в стране есть новый правитель. «Западная Япония» ассоциировалась с Киото и императором, «восточная» - с Эдо и сёгуном. Теперь нужно было сделать так, чтобы и Эдо-Токио принадлежал только императору.

Художник Утагава Хиросигэ

В это время среди жителей сильно опустевшего Токио господствовали самые мрачные предчувствия относительно судьбы города. Один из лучших знатоков тогдашней Японии, переводчик английского посланника Эрнест Сатов, полностью разделял их: «Теперь, когда даймё, чьи потребности удовлетворялись купцами и владельцами магазинов, отправились в свои загородные дома, население [города] неизбежно уменьшится. Печально, если Эдо придет в упадок, поскольку это один из прекраснейших городов Дальнего Востока. Хотя там нет красивых публичных зданий, его расположение на берегу океана, роскошные сады даймё и замечательные, огромные рвы вокруг замка, над которыми возвышаются циклопические стены, на которые бросают тень живописные ряды сосен, многочисленные деревенские виды в самом городе, - все это создает впечатление величия».

Мэйдзи погрузился в паланкин в 8 часов утра. Его сопровождало 3300 человек во главе с Ивакура Томоми, Накаяма Тадаясу (дед Мэйдзи по материнской линии) и многими князьями-даймё. Мэйдзи захватил одну из императорских регалий - священное зеркало, символ прародительницы своего рода богини солнца Аматэрасу. Жители Киото падали ниц при виде императорского паланкина. Они хлопали в ладоши - точно так же, как они привыкли это делать в храмах и святилищах, желая обратить внимания божеств на свои беды.

Выбравшись из Киото, Мэйдзи издали помолился кургану, в котором был погребен император Тэнти (661-671) - родоначальник той династической линии, к которой принадлежал и сам Мэйдзи. Тэнти был известен тем, что учредил первую в истории Японии школу и покровительствовал поэзии. Мэйдзи тоже увлекался сложением стихов. Забота об образовании своих подданных станет в дальнейшем одним из главных направлений его деятельности.

Художник Утагава Хиросигэ

Но противники поездки императора не унимались. Когда Мэйдзи в середине первого дня своего путешествия остановился на отдых, процессию догнал средний государственный советник Охара Сигэтоми. Он сообщил: тории (ворота, ведущие в святилище) во внешнем святилище в Исэ (там почиталась богиня еды Тоёукэ) неожиданно обвалились, что следует истолковать как неблагоприятный знак, предписывающий Мэйдзи немедленно вернуться в Киото. Однако Ивакура, хорошо знакомый с политическими технологиями своего времени, отговорился тем, что устроит специальную службу, дабы избавиться от возможных несчастий, и заявил о решимости завершить путешествие своего императора.

Во время своего путешествия Мэйдзи по тракту Токайдо, связывавшему Киото и Токио, Мэйдзи часто отправлял посланцев, чтобы те совершили приношения в святилищах, которые попадались ему по дороге; жертвовал деньги старикам, больным и инвалидам, родителелюбивым чадам и чадолюбивым родителям, верным женам и слугам. Точно так же поступали и древние японские государи - до тех пор, пока они не перестали покидать пределы своего дворца. Мэйдзи мог позволить себе благотворительность - расходы были оплачены купцами из Киото и Осака. Финансы же самого нового правительства находились тогда в весьма плачевном состоянии.

По дороге в Токио Мэйдзи впервые в жизни наблюдал, как крестьяне жнут рис. Похоже, что урожай того года выдался не слишком богатым. Мэйдзи раздавал крестьянам в утешение сладости. Разумеется, не самолично, а через своих чиновников. На вторых этажах домов, мимо которых проносили императора, было приказано заклеить шторы бумагой, чтобы никто не мог увидеть Мэйдзи (его паланкин) сверху - одно из правил, подлежащих непременному исполнению.

Ни один из императоров за всю японскую историю не совершал такого длительного путешествия. Можно только догадываться, что чувствовал Мэйдзи, впервые обозревая свою страну, о которой он знал только из книжек и докладов. Увидев Фудзияму 20 ноября, Мэйдзи повелел своим сопровождающим непременно сочинить по стихотворению к тому дню, когда они прибудут в Токио.

***

© Александр Мещеряков. Япония. путь кисти и меча. № 3 (2004)