Отправной точкой настоящего исследования послужили отнюдь не размышления автора об исторической антропологии или истории повседневности. Более того, практически все, о чем здесь говорится, выходит за привычные для автора рамки профессиональных интересов, ранее вполне умещавшихся в области японской литературы и поэтики на самом их начальном этапе, а также мифа и ритуала того же периода. В истории же, которая будет рассказана ниже, участвуют личности, жившие гораздо позднее – в XVI в. Это не только японцы, среди них – папа Григорий XIII, японский сёгун Ода Нобунага, польский епископ Бернард Мацеевский и прочие, не вполне, казалось бы, сопрягаемые между собой исторические персонажи.

Начало этой истории положил нечаянный случай – обнаружение небольшой полоски бумаги с неровными краями. Однако находка эта довольно скоро привела автора на уровень чуть ли не макроисторический, при этом потребовав обзора обширного географического пространства, и даже позволила обнаружить ценный предмет искусства, более четырех веков пролежавший в полном забвении. Однако стоит, вероятно, отказаться от профессионального филологического соблазна – лавирования «между фабулой и сюжетом». Ради связности рассказа попытаемся, хотя бы в самом начале нашего повествования, изложить события в той последовательности, в которой они развертывались «на самом деле».

Итак, коротко об обстоятельствах находки. В феврале 2000 г. автор данной статьи (во избежание синтаксических осложнений именуемый в дальнейшем «я»), побывал в путешествии на островах Амакуса – это цепь мелких островов, тянущихся вдоль западного побережья Кюсю. Острова эти с XVI в. известны тем, что здесь были особенно сильны позиции христианских миссионеров, немало потрудившихся во имя распространения в Японии христианства, удержавшегося на островах несколько десятков лет с середины XVI до начала XVII в. и драматически прерванного гонениями и казнями (новое пришествие христианства в Японию оказалось возможным лишь после наступления так называемой реставрации Мэйдзи в конце XIX в.).