- Ебать-колотить! - сказал Сталин. - Атомная бомба!

Берия скромно потупил глазки. Курчатов немного запоздал, но тоже потупил и стал нервно дергать себя за бороду.

- Это что же, взрывается? - спросил Сталин, постучав трубкой о железный бок бомбы.

- Еще бы, товарищ Сталин! - ответил Курчатов, чувствуя, что вопрос направлен к нему. - Как… Как даст!

- Как пизданет! - поддержал Берия.

- Вот ведь придумали, - сказал Сталин, затягиваясь. - А что, сильно взрывается?

- Я же говорю, товарищ Сталин - как даст!

- Как пизданет! - снова поддержал Берия и сделал за очками страшные глаза, как бы говоря, что уж если пизданет, так в самом деле пизданет.

- А что думает товарищ Жуков?

Жуков вроде задремал, но вовремя очнулся.

- Полезная вещь, - сказал маршал, звеня орденами. - Армии нужная.

- Так, - мудро заметил Сталин. - Но надо ее испытать. Да, товарищ Ворошилов?

- Обязательно, Коба, - поддержал железный нарком.

- А на ком? На жидах?

- На жидах не стоит, - смело сказал Берия. - Мы на них уже газы испытывали. Как-то нечестно получается.

- В самом деле, в самом деле, - задумался Сталин, выпуская паровозные клубы дыма. - Обидеться могут евреи, да. Спасибо товарищу Берия за своевременное замечание. Вы, кстати, сами-то не жид будете, товарищ Берия?

Сталин, как водится, удачно пошутил, и все засмеялись. Смеялись, потрясая бородами, Калинин и Курчатов, хихикал Жуков, хохотал Ворошилов, а Берия тонко улыбнулся и сказал:

- Нет, товарищ Сталин, я мингрел.

- Мингрел - хуй на печке грел, - еще раз удачно пошутил Сталин, и общество еще немного посмеялось. Наконец Сталин звякнул трубкой по бомбе и заметил:

- Посмеялись - это хорошо, но мы не решили, на ком испытывать нашу атомную бомбу.

- На японцах? - вопросительно спросил Ворошилов. - Японцев пленных у нас много, да и война еще не кончилась, новых наловим. Немцы с той войны тоже еще остались.

- Немцы с японцами народ испытанный, - сказал Сталин. - Немцев с японцами мы уже били. Атомную же бомбу надо испытать на какой-то нации, которая нами со стороны бития еще не изучена. Правильно говорю, товарищ Курчатов?

Хуй бы Курчатов возразил.

2.

Бомбу положили в самолет и повезли бросать. В самолете сидели пилоты: трижды Герой Советского Союза товарищ Кожедуб и трижды Герой Советского Союза товарищ Покрышкин.

Командиром экипажа был Кожедуб, потому что он во время войны сбил 62 самолета противника, а Покрышкин - всего 59. Поэтому Кожедуб грубо сказал Покрышкину, беседовавшему с техниками:

- Хорош пиздеть, товарищ Покрышкин! Пора лететь бомбу бросать!

- Извини, товарищ Кожедуб, - сказал Покрышкин и залез в самолет.

Кожедуб повернул ключ зажигания, нажал на педаль, дернул рычаги, и краснозвездный самолет понесся по бетонной полосе секретного аэродрома.

- Вот и улетели, - сказал Ворошилов, смахнув слезу.

Самолет летел очень высоко. Кожедуб даже задремал от однообразия пейзажа за окном, а Покрышкин со скуки стал читать стихи:

- Поздняя осень. Грачи улетели.

Лес обнажился, поля опустели.

Только не сжата полоска одна.

Грустную думу наводит она...

- Что за стихи читаешь, товарищ Покрышкин? - спросил, не открывая глаз, Кожедуб.

- Товарища Сталина стихи, чьи же еще, - ответил Покрышкин.

- Ну-ну. Ты порули пока, а я вздремну. Лететь-то далеко еще?

- Километров тысячу пятьсот, - сказал Покрышкин, сверившись по карте.

- Ну и подремлю. Разбуди, как бомбу кидать станешь.

"А вот хуй тебе", - подумал Покрышкин мстительно.