...Ладно-ладно, сдаюсь. После того, как мне в стопицотый третий раз задали вопрос про буракуминов, прислав при этом ссыль на нечто маловразумительное, пришлось-таки разбираться детально. И даже смотаться кой-куда, благо "для бешеного зайца..." "Ви хочите песен? Их есть у меня!" С одной оговоркой: это мои песни. Я не претендую на полный охват темы и ее детальную проработку. Это не научная статья, а треп "по мотивам" и кое-какие чисто личные впечатления. Картиночка для затравки:

Это флаг и эмблема "Национальной Лиги освобождения буракуминов". Флаг с эмблемой был предложен одним из организаторов Лиги, Сайко Манкичи 西光万吉, в 20-х годах прошлого века. Символизм, в общем, понятен и очевиден: терновый венец цвета крови как символ страданий на черном фоне беспросветности. Так и называется 荊冠旗 (кэйканки) - флаг тернового венца. Само слово "буракумин" 部落民 появилось только на грани 19-го и 20-го веков. И значение его в дословном переводе - "деревенский житель". Только под "деревней" в данном случае имеется в виду особо выделенное поселение, где жили люди, занимавшиеся "нечистой работой". Нечистой - с точки зрения устоявшихся религиозных и моральных норм японцев средних веков. Политкорректным словом "буракумин" объединили в одну группу людей, ранее называемых не столь деликатно. Самыми известными терминами для обозначения изгоев были "эта" (穢多 - дословно "многогрешный, нечистый") и "хинин" (非人 - дословно "нечеловек"). О происхождении эта и хининов единой версии нет, как нет и общего мнения, когда именно началась их дискриминация. Оба термина появились еще до Хэйана и использовались в отношении людей, занимавшися презираемыми "приличными людьми" делами. Хинин - чаще использовалось для рабов, уличных попрошаек и бродячих артистов, дешевых уличных проституток, больных проказой. Эта - для занимавшихся выделкой кожи (начиная со стадии забоя животных), уборкой мусора на улицах, работавших тюремщиками и палачами, бывших преступников. Деление достаточно условное и, к тому же, зависело от конкретной местности и времени. И те, и другие являются чистокровными японцами.

Фрагмент свитка 13-го века, на котором изображен молодой человек, убивающий птицу, и рядом - растянутые для просушки шкуры. Рабом до 16 века можно было легко стать, будучи похищенным пиратами и проданным. Или будучи захваченным в плен в результате междуусобных разборок. Знатность семьи значения в данном случае не имела. Рабами таким образом становились и дети аристократов. Эта довольно часто становились разорившиеся в ноль крестьяне и городская беднота. А иногда - и люди более высоких сословий. Юридически до 16-го века дискриминация эта и хининов никак не обозначалась. Что не мешало существовать этой дискриминации де-факто. "Странствующий святой" буддийский монах Иппэн 一遍上人, основатель школы Джи-шу, живший в 13-м веке, в своих проповедях упоминал самых несчастных из людей, прозябающих на дне, которым проще всего будет достичь нирваны на том свете. Примерно в том же контексте, что и "блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное".

Фрагмент ширмы 16-го века, представляющий часть деревни эта. Женщина занята выделкой кожи, мужчины несут еще каких-то животных. Из вышеизложенного следует простой вывод: генетически и чисто внешне современные буракумины ничем не отличаются от прочих японцев. Если кто-то вдруг брякнет, что способен на взгляд определить буракумина - плюньте ему в глаза, это наглый лжец.

Известное фото 1873 года, представляющее семью буракуминов за работой.

Также много раз встречалось утверждение, что якобы буракумины занимались (занимаются) похоронами, а также родами и вообще хирургической деятельностью. Это, мягко говоря, не так. Для себя и внутри своей общины буракумины, разумеется, этим должны были заниматься сами. Но "чистая публика" обслуживалась из своих рядов. Не говоря уже о врачах, которые вообще-то - одна из самых уважаемых профессий. Юридически положение изгоев, эта и хининов, было зафиксировано в конце 16го века. Тойотоми Хидэйоши, с одной стороны, запретил рабство и продажу людей, с другой - ввел целый ряд законов, намертво фиксирующих положение современных ему японцев и их потомков. Что называется, кто не успел - тот опоздал. У конфуцианства была позаимствована идея "четырех сословий" и внедрена в местные условия законодательно. Шинокошё 士農工商 - четыре сословия, составлявшие основу общества.

Очень популярная гравюра (но автора найти не смогла), изображающая эти самые четыре сословия. Справа стоит самурай при мечах, у его ног сидит ремесленник, что-то вырезающий из дерева. Слева стоит крестьянин (видимо, с тяпкой), сидит - купец со своими бухгалтерскими записями. Картинки такого рода были очень популярны во время Эдо периода. Вот еще несколько:

Катсукава Шюнко, конец 18го века.

Не знаю чье, судя по всему, 19-й век.

Нечто очень аллегорическое. Матсуура Морийоши, первая половина 19го века.

Утагава Кунисада. Те же сословия, но в женском представлении.

Эйсэн, примерно 40е годы 19го века. Тоже в женском варианте. Или вот фигурки скульптурные:

Кто тут кто понятно, да? Так, я опять отвлеклась. В общем, тема стабильности общества, основанного на этой сословной системе, активно использовалась в искусстве, как говорится. Данные по численности конкретных сословий несколько различаются в зависимости от источника и, вероятно, от метода оценки.Вот примерная схема, накопанная где-то в интернетах. Проценты в других источниках отличаются в пределах одного-двух, что мало меняет общую картину.

Стало быть, на верхушке общества - самураи, численность которых колеблется от 7 до 10%. Основной массив - крестьяне всех сортов, от 75 до 85%. Купцов и ремесленников (обозвав их "горожанами") тут не стали выделять в отдельную группу, их численность колебалась в районе 10%. Отдельную группу, не указанную тут, составляли служители храмов и монахи. Их количество оценивается где-то в пределах 2%. И в самом низу - эта и хинины, численность которых составляла примерно 1-3% населения.

Согласно закону, межсословные браки были запрещены. Это касалось не только изгоев, но и всех остальных, включая самураев. Дети наследовали сословие по отцу. У каждого сословия были свои обязанности перед обществом и свои права. Меньше всего прав было у внесословных изгоев, которым запрещалось селиться вне отведенных для них территорий (сами эти территории обычно выбирались из самых неудобных и едва пригодных для жилья), запрещалось владеть землей, запрещалось менять род деятельности, носить шелк и хлопок и вообще ткани определенных цветов...

Первые примерно лет сто все эти сословные ограничения соблюдались довольно строго и нарушались только в исключительных случаях, каждый из который рассматривался чуть ли не шёгунатом. Потом нравы помягчели и начались разброд и шатания из одного сословия в другое. Все как у людей: сословные привилегии пропивались, продавались и проигрывались, они же покупались или давались за заслуги, за них же выходили замуж или на них женились. Но строже всего сословные ограничения блюлись в отношении "нечистых". Выходцам из эта или хининов пробиться в люди было сложнее всего. Среди них было больше всего неграмотных, про повышение образовательного уровня, если и удавалось как-то научиться читать и писать, речи вообще не шло. Хотя была и своя элита даже у эта и хининов. Относительно состоятельные и образованные старосты общин и главы поселений, которым приходилось быть посредниками между общиной и официальными лицами. Кое-кому из этой элиты таки удавалось вырваться из "тернового венца".

Впрочем, тут надобно отметить, что эта в каком-то плане были монополистами. Изготавливать всякое нужное из кожи кроме них было просто некому. А кожа - это одежда, обувь, доспехи и прочие самурайские причиндалы, музыкальные инструменты типа барабанов и шямисэнов... Потому совсем уж впроголодь во время Эдо они не жили и даже не зависели от капризов погоды, как крестьяне. Небольшой, но вполне стабильный доход. К тому же, эта и хинины, в отличие от остального японского населения, не платили налогов. Потому что налоги рассчитывались с рисовых полей, коими эта и хинины владеть права не имели.

В октябре 1871 года был принят закон, упраздняющий сословные привилегии и уравнивающий права эта и хининов с остальным населением Японии. Как ни странно, но это привело к ухудшению экономического состояния общин эта и хининов. Они больше не были монополистами в кожевенном деле и к тому же должны были платить налоги на общих основаниях. При этом дискриминация, отмененная де-юре, осталась де-факто. Отменить одним только законом складывавшиеся веками отношения между людьми оказалось невозможно (удивительно, а?). Принимать в семьи выходцев из поселков эта крестьяне и горожане не спешили. Образование было по-прежнему малодоступным, а стало быть, и хорошо оплачиваемая работа в городах. Общины начали нищать и скатываться в криминал. Попытки каким-то образом взять в собственность землю для сельского хозяйства зачастую кончались бунтами крестьян, не желающих эту землю отдавать "нечистым". После отмены запрета на употребление в пищу мяса для всех групп населения многие эта переквалифицировались в мясников. Еще лет 80 назад эта профессия состояла практически полностью из бывших эта. В целом, для бывших изгоев в конце 19-го века все стало намного хуже.

Тут мы подходим к тому, ради чего, собственно, весь этот треп и был устроен. Вычитав в интернетах, что общины буракуминов (в 19-м веке они стали называться "дова-чику" 同和地区, грубо говоря "уравненные") кое-где существуют и поныне, и что большая их часть расположена в Кансае и западнее, я как-то в разговоре спросила мужа, а не знает ли он, где такие дова-чику есть недалеко от нас. Ответ меня, честно признаться, поразил. Одна из трех крупнейших общин буракуминов в Японии находится в Киото. Причем, я там бывала неоднократно, но не знала, что это за район. Собственно, я его однажды три года назад даже снимала , считая, что фотографирую обычные трущобы, которые есть в любом крупном городе.

Фото из того поста, сентябрь 2009 года.

Почесав репу и прочие места для стимуляции мозговой деятельности, влезла на велик и покатила в хорошо известном мне направлении. Продолжение воспоследует.