Посланцев христианских монархий Европы в Японии называли «южными варварами»,

поскольку они прибывали на кораблях с юга.

Прибытие португальцев в Японию. Рисунок XVII века

С середины XVI столетия Япония переживала свое «Смутное время» – эпоху феодальной раздробленности и безвластия. Власти был лишен император, пребывавший в столице Киото. Не было ее и у фактических правителей, сёгунов (верховных главнокомандующих) из рода Асикага, полностью утративших контроль над страной и никак не влиявших на ход событий.

В XVI веке всю власть в провинциях захватили военные губернаторы, превратившие их в свои вотчины. Между ними и крупными феодалами шли беспрестанные войны. Государство распалось на множество враждующих княжеств и почти на столетие погрузилось в кровавую смуту дворянских междоусобиц и крестьянских восстаний. В японской историографии этот период принято называть «Сэнгоку дзидай» – «Эпоха воюющих провинций».

Именно в эту грозную пору, в 1542 году, на Японских островах появились первые европейцы – португальские мореплаватели. Объявились они случайно, якобы из-за шторма. Но их появление казалось подозрительным. Чужаки были похожи не на странствующих искателей приключений, а на колонизаторов, вооруженных доселе неведомым японцам огнестрельным оружием. Поскольку они прибыли со стороны южных морей, их стали называть «намбандзин» – «южные варвары».

От португальцев японцы узнали, что кроме Кореи, Китая и Индии существует целый мир со множеством стран и народов, например, государства Европы со своей историей, культурой и религией. Вскоре в Японию прибыл и первый христианский миссионер – монах-иезуит Франциск Ксаверий (1506–1552), после смерти причисленный Католической Церковью за свои апостольские труды к лику святых.

Проповедуя на Малаккском полуострове, в 1547 году Франциск впервые услышал от японца Ядзиро о далекой стране Ниппон. В августе 1549 года миссионер с несколькими сподвижниками и принявшим крещение Ядзиро приплыл на японский остров Кюсю. Хотя европеец плохо говорил по-японски, ему удалось обратить в свою веру 150 островитян. Так японцы впервые познакомились с религией «кириситан» – португальским католицизмом конца XVI века, перенесенным на японскую почву.

В Японии Франциск пробыл всего лишь два с небольшим года, но это было плодотворное время. С помощью Ядзиро он проповедовал перед благородными князьями и простым людом. Желая заручиться поддержкой правительства, иезуит побывал в Киото, но ему не удалось встретиться ни с императором, ни с сёгуном. Когда в 1551 году Франциск покинул Японию, здесь насчитывалось примерно две тысячи христиан.

Дело Франциска Ксаверия успешно продолжили его собратья-иезуиты. К 1570 году количество христиан в стране достигло 30 тысяч, и среди них были не только простолюдины, но и дворяне. Что же способствовало широкому распространению христианства в Японии? Для японцев учение «кириситан» было не только религией, но и символом всего европейского, необыкновенного, новомодного. Оно стояло в одном ряду с такими заморскими диковинками, как огнестрельное оружие, кровати, стулья, очки, часы и табак.

Португальцы охотно делились этими благами западной цивилизации с торговцами и дворянами, принимавшими христианство. Купцы получали возможность выгодно перепродавать экзотические товары. А феодалы, снабженные мушкетами и пушками, с успехом вели войны с соседями, вооруженными по старинке луками и мечами.

Кроме того, в католицизме, объединяющем всех людей без различия, дворяне видели альтернативу неподконтрольному буддизму, разделенному на множество толков. В «Эпоху воюющих провинций» буддийские школы были постоянными источниками социальной нестабильности. Знаменитые храмы и монастыри, обладавшие обширными землями, превратились в феодальные владения, а их настоятели – в независимых князьков. Святилища и обители, собиравшие тысячи паломников, нередко становились центрами массовых антиправительственных восстаний.

Если купцы и дворяне принимали религию «кириситан» из соображений политической и экономической выгоды, то простолюдины находили в евангельской проповеди поддержку и утешение в смутное время. Миссионеры учили народ, что миром управляет не множество мелких божеств – «ками», а единый всемогущий Бог. Они учили, что все люди, независимо от национальности, пола и общественного положения, одинаково равны перед этим Богом. А учение о существовании христианского рая помогало верующим переносить тяготы земной жизни. Таким образом, христианство предложило японцам то, что не могли предложить ни буддизм, ни традиционное язычество – синто.

Конечно, не все новообращенные полностью постигали смысл учения «кириситан», поэтому распространялись суеверия. Например, простолюдины считали, что святая вода помогает от всех болезней, а самураи носили нательные кресты в качестве амулетов.

Во второй половине XVI века на Японских островах появились сильные национальные лидеры, способные не только взять в свои руки власть, но и удержать ее. Первым объединителем Японии стал полководец Ода Нобунага (1534–1582). В ходе кровопролитных войн он добился важных успехов: захватил Киото и установил свою власть над значительной частью страны, которую усмирял не только огнем и мечом, но и продуманной религиозной политикой.

Нобунага покровительствовал католическим миссионерам, за что португальцы обеспечивали его огнестрельным оружием. Его победоносное воинство первым на островах вооружилось мушкетами, поэтому можно сказать, что единство Японии было установлено силой европейского оружия.

Есть сведения, что Нобунага принял крещение и был наречен Эммануилом. Впрочем, они недостоверны. Полководец был далек от религии, хотя и учился у известных буддийских наставников. Португальский миссионер Луиш Фройш, автор пятитомной «Истории Японии», писал, что Нобунага «презирал японских императоров и князей, ни во что не ставил богов и идолов, не верил ни в какие пророчества и суеверия. И хотя сам принадлежал к буддийской школе Нитирэн, тем не менее твердо считал, что нет ни Бога, ни бессмертия души, ни потусторонней жизни».

Религия «кириситан» была для Нобунага всего лишь политической альтернативой буддизму, с которым он вел бескомпромиссную борьбу, разрушая храмы и монастыри. Впрочем, прославленный военачальник боролся с буддизмом не только делом, но и словом. В 1569 году в Киото в присутствии Нобунага и его ближайшего окружения был устроен богословский диспут между иезуитами и буддийскими монахами. К удовольствию Нобунага и самураев, христиане победили в этом диспуте.

Под покровительством Нобунага вера «кириситан» процветала. Католикам предоставлялись лучшие земельные участки, на которых стараниями миссионеров строились церкви, больницы и школы. Полагают, что к 1580 году в стране насчитывалось более двух сотен церквей и около двухсот тысяч верующих. Возможно, Нобунага успел бы сделать больше для христианства, если бы не преждевременная гибель: преданный одним из вассалов, окруженный вражеским войском, он покончил жизнь самоубийством.

После гибели в 1582 году Ода Нобунага войну за объединение Японии продолжил его соратник Тоётоми Хидэёси (1537–1598). Он происходил из простой крестьянской семьи, был мал ростом, некрасив и похож на обезьяну. Это послужило поводом для разных прозвищ. Друзья звали его «сару-сан» (господин обезьяна), а враги – «сару мадзуй» (мерзкая обезьяна).

Хидэёси начал карьеру слугой у Нобунага, но вскоре стал принимать участие в сражениях. Проявив на поле брани бесстрашие и находчивость, Хидэёси сумел дослужиться от рядового пехотинца до самурая. Завоевав доверие Нобунага, он добился большего успеха и был назначен главнокомандующим войск западных провинций. Смерть Нобунага открыла для Хидэёси путь к власти. Он вероломно расправился с наследниками своего господина и объявил себя единоличным правителем Японии – кампаку (регентом при императоре).

Как и Нобунага, Хидэёси боролся с буддизмом и поначалу был благосклонен к католическим миссионерам и их пастве. Он ценил служивших ему князей и военачальников-христиан и охотно общался с иезуитами. В своем замке в городе Осака Хидэёси встречал миссионеров с неизменной доброжелательностью и необычайной любезностью. Луиш Фройш с восторгом рассказывал, как в августе 1585 года регент принимал португальцев в личных покоях, сам потчевал саке и закусками. Все, кто наблюдал эту встречу или слышал о ней, говорили, что с тех пор, как Хидэёси стал править страной, он ничего подобного себе не позволял даже по отношению к высочайшим особам.

Впрочем, Хидэёси был приветлив с проповедниками не без корыстного умысла. Он надеялся, что Португалия в лице главы иезуитской миссии Гаспара Коэльо окажет помощь в его амбициозных захватнических планах и предоставит два больших корабля, на которых можно было бы переправить войска на материк для покорения Кореи и Китая. Со своей стороны, он обещал не только не препятствовать распространению христианства, но и всячески содействовать этому.

Однако в стране постепенно нарастало недовольство европейцами, которые пытались влиять на государственную политику. Кроме того, как пишет католический историк Йозеф Лортц, «была еще одна важная причина, из-за которой проповедь благой вести не нашла отзвука в заморских странах, – религиозная и нравственная несостоятельность проникавших туда европейцев. Христиане-европейцы весьма часто оказывались злейшим врагом миссионерства. Уже Франциск Ксаверий пытался вернуть колонизаторов к христианским нормам жизни прежде, чем учреждать миссии для обращения собственно язычников».

С португальскими купцами на острова пришла работорговля, дотоле неведомая японцам. С этим отвратительным явлением Хидэёси столкнулся в 1587 году, когда направил свои войска против феодалов Кюсю. Возмущенный регент потребовал от главы миссии объяснений, почему он никак не препятствует работорговле. Коэльо признался, что иезуиты не могут воспрепятствовать ей, пока власти не издадут распоряжение, которое бы запретило торг людьми.

Хидэёси не заставил себя долго ждать. В июне 1587 года он издал два указа, правда, направленных не против работорговли, а против христиан. В первом указе запрещалось исповедовать веру «кириситан» князьям, владеющим большими вотчинами. Во втором указе объявлялось, что Япония является «страной ками», поэтому для нее неприемлемы «дьявольские законы» христианских стран. Иезуитам воспрещалось проповедовать и повелевалось покинуть острова в течение 20 дней. Особо разъяснялось, что изгнанию подлежат лишь миссионеры, а заморские торговцы могут по-прежнему прибывать в страну.

Однако миссионеры не покинули страну. Коэльо отправился в ставку Хидэёси и заявил, что в портах Японии стоит только одно европейское судно, которое не может вместить всех иезуитов и их слуг. Регент признал этот аргумент убедительным и разрешил монахам остаться и ждать прибытия новых кораблей.

Иезуиты остались в Японии и продолжили проповедь Евангелия. Их паства умножилась настолько, что не хватало ни церквей, ни священников. Поэтому для совместной молитвы и проповеди верующие зачастую собирались в домах. А из-за недостатка духовенства особую роль в жизни общин играли миряне-додзюку (служки, псаломщики).

В 1596 году в Японию на паруснике «Святой Филипп» прибыли с Филиппин испанские монахи Ордена францисканцев. Капитан корабля похвастался некоему японскому чиновнику, что его король собирается захватить весь мир: «Наши короли начинают с того, что посылают в страны, которые они хотят завоевать, священников, соблазняющих народ к принятию нашей религии. И когда те уже достигают значительного успеха, они призывают войска, которые вступают в союз с новыми христианами. И тогда нашим королям уже нетрудно довершить остальное».

Испуганный чиновник поспешил к Хидэёси и доложил, что европейцы хотят захватить Японию. Регент приказал арестовать 26 человек из числа францисканской миссии, среди которых были и испанцы, и японцы. Подобно древнехристианским мученикам в Римской империи, их обвинили в неповиновении властям, а не в исповедании христианского вероучения.

Арестованные были распяты на крестах в Нагасаки 5 февраля 1597 года, а в 1862 году Церковь канонизировала их. В письме к испанскому губернатору Филиппин Хидэёси так объяснил, почему казнил его посланцев: понравилось бы испанцам, если бы к ним для проповеди своей веры прибыли японцы, «смущая и нарушая мир и спокойствие в обществе, разве понравилось бы это вам как хозяину страны? Разумеется, нет, поэтому вы можете понять, почему я так поступил».

В 1598 году Хидэёси умер, и гонения на христиан прекратились, хотя и ненадолго. Его преемник сёгун Токугава Иэясу (1542–1616) стремился поддерживать дружбу с католиками, чтобы вести торговлю с испанскими колониями. В 1600 году к острову Кюсю пришел первый голландский парусник «Liefde» («Любовь»). Штурман корабля, удостоившийся аудиенции у сёгуна, поспешил заверить Иэясу, что голландцы и их компаньоны-англичане прибыли в страну исключительно ради торговли. Новоприбывшие чужестранцы сразу же заявили японским властям, что являются протестантами, а не католиками, что не намерены проповедовать христианство и вообще враждебно относятся к португальцам и испанцам. Европейцы, не исповедующие веру «кириситан», были в глазах японцев как бы «нехристями», поэтому казались менее опасными, чем католические монахи.

Постепенно голландские и английские торговцы вытеснили с политической арены португальских и испанских миссионеров. Теперь японские князья и чиновники все более прислушивались к советам заморских купцов. Открытое противостояние между католиками и протестантами не пошло на пользу японским христианам.

В 1614 году сёгун издал закон, запретивший христианство. Храмы разрушались, проповедники изгонялись, а верующих заставляли отрекаться от Христа. В 1616 году этот закон был подтвержден с еще большей строгостью: вера «кириситан» запрещалась под угрозой смерти. Для тысяч японцев наступили времена гонений и мученичества. Когда же в 1639 году было объявлено о самоизоляции государства, проповедь Евангелия прекратилась на несколько веков. Она возродилась лишь в XIX веке, когда страна вновь открылась внешнему миру.

---

© Автор: Дмитрий Урушев, историк, член Союза журналистов России