В Израиле трудно найти японцев и почти невозможно отыскать говорящих по-японски израильтян. Поэтому у меня не оставалось другого выхода: чтобы быстрее выучить японский язык, мне пришлось начать переписываться с красивыми японками в интернете. Девушки с энтузиазмом отвечали на мои послания, но когда узнавали, что я живу в Израиле, а не в Америке, тут же куда-то исчезали. В какой-то момент мне это надоело, и я начал писать, что меня зовут Джеральд, и что я живу на Гаваях. Теперь прекрасные японки не только никуда не исчезали, но и страстно желали тут же ко мне приехать, чтобы сразу же выйти за меня замуж. Читать дальше

星の光は冷たいものだが、

あの星の 光だけは

灼けるようだ。

Звёздный свет – холодный,

но свет этой звезды

обжигает. Читать дальше

Однажды, проснувшись влюблённым в девушку с обложки журнала, я начал изучать японский язык и неожиданно для себя написал на японском книжку лирических стихов. Итак, книжка написана, но что же с ней делать? Немного поразмыслив, я обратился в "Отдел по культурным связям с Японией" израильского МИДа. Светлоглазый и белозубый Шай Кельберт, израильский мидовец, "ответственный по связям", брезгливо повертев мою книжку в руках, сказал мне с участливой улыбкой:- Надеюсь, вы согласитесь, что ваши стихи не относятся к израильской культуре.- А к какой же культуре они относятся? - не понял я.- Ну, к русской, наверное, ведь вы же приехали из России... Или к японской, ведь они написаны на японском... Мне было как-то неловко спрашивать его, знает ли он японский и читал ли мои стихи.- Нихонго га декимаска? - Вы знаете японский? - спросил я его по-японски.- Бэ-тцура месуемет, - ответил он на иврите (то есть, "в определённой степени"). Это попросту означало, что японского он не знает и стихов моих не читал...Ну, а японский атташе по культурным связям, улыбчивая Юми-сан проникновенно заверила меня, что мои стихи её потрясли и она читает их каждый вечер перед сном ("неру мае ни"). Читать дальше

В январе 1783 года из бухты Сироко в провинции Исэ вышел в Эдо корабль "Синсё-мару" с грузом риса и других товаров. На корабле было 17 человек во главе с капитаном корабля Дайкокуя Кодаю (大黒屋 光太夫 , 1751 -1828). Ночью, когда корабль вышел в открытое море, началась буря, судно лишилось мачты, руля, парусов и в течение семи месяцев носилось по океану. На корабле было много риса, поэтому экипаж не погиб с голоду, а выпадавшие временами дожди давали возможность пополнять запасы пресной воды. На корабле умер лишь один человек. В августе того же года судно прибило к острову Амчитка Алеутского архипелага, принадлежавших в то время России. На Амчитке японцы пробыли четыре года. За это время от болезней умерли еще семеро. Оставшиеся девять человек в середине 1787 года вместе с русскими промышленниками, потерпевшими кораблекрушение у этого острова, переправились на Камчатку, где прожили около года. На Камчатке от цинги умерли еще три японца, а оставшиеся шесть человек - Кодаю, Коити, Исокити, Синдзо, Сёдзо и Кюэмон - были при содействии местных властей отвезены в Иркутск через Тигиль, Охотск и Якутск. Читать дальше

Сагано находится на северо-западе Киото, это земля рисовых полей, бамбуковых рощ, храмов и кладбищ. От тории начинается старинная дорога на священную гору Атаго, где обитает божество огня. Два крытых соломой чайных домика, стоящих возле тории, уже многие столетия предоставляют отдых путникам. В Сагано есть традиционные сельские домики под соломенной крышей. К югу находится Гиодзи, крохотный женский монастырь под соломенной крышей, в который была заточена Гио, любовница, брошенная полководцем Тайрано Киёмори (1118-1181). Известный своей красотой в пору опадания листвы, храм одной стороной примыкает к великолепной бамбуковой роще, а с другой его стороны из мохового ковра поднимаются стройные клены. Читать дальше