Первая партия российских военнопленных была доставлена в Японию 10 марта 1904 года — это были раненые моряки с крейсера "Варяг". После первых боев японцы сложили про своего противника поговорку: сто битв — сто поражений. Россия не выиграла в 1904—1905 годах ни одного сражения ни на суше, ни на море, и пленные шли непрерывным потоком. Больше всего среди них было капитулировавших защитников Порт-Артура — почти 44 тысячи человек, около 21 тысячи сдались в ходе 20-дневной битвы на гаоляновых полях под Мукденом, чуть менее 5 тысяч — на Сахалине. К концу войны в Японии оказались примерно 79 400 русских пленных, от солдат и матросов до адмирала Зиновия Рожественского, командовавшего эскадрой, разбитой под Цусимой.

Русские военнопленные на пристани в Иокогаме

Матросы в часы досуга в лагере для русских военнопленных в Фукуоке.

Традиционно в Японии вообще не было понятия "пленный", поскольку самурай должен был или погибнуть в бою, или вспороть себе живот, если дальше сопротивляться не было возможности. Поэтому японцам от имени правительства специально разъясняли, что в соответствии с международными правилами русские пленные заслуживают не презрения и ненависти, а сострадания, поскольку они не преступники, а честно сражались за свою страну. Соответствующие указания печатались в газетах.

Группа матросов, в том числе крейсера "Варяг", в лагере для русских военнопленных.

Раненые офицеры принимают солнечные ванны.

Госпиталь лагеря русских военнопленных в Мацуяме.

Японские власти строго соблюдали сословные правила, и нижние чины русской армии содержались отдельно от офицеров. Офицеры имели практически неограниченное право выходить за пределы мест заключения - они даже путешествовали, осматривали достопримечательности, посещали горячие источники. Одни выписывали себе семьи из России, другие крутили романы с японскими девушками.

Внутренний вид временного барака для пленных русских офицеров лагеря в Мацуяме.

Реабилитация раненых русских солдат.
Их фото с японскими медсестрами и врачами в Мацуяме

Помимо японского рациона все пленные получали деньги от российского правительства через посольство Франции в Токио. В каждой зоне имелись лавки, купить спиртное проблем не составляло. Некоторые пленные наладили швейные и сапожные мастерские или с разрешения охраны выходили в город за товарами, которые потом с выгодой перепродавали. Многие русские пленные предавались всевозможным играм — в каждом бараке , были устроены самодельные бильярды. Охрана закрывала глаза на то, что пленные резались в карты на деньги, а проигравшие для возвращения долгов продавали свои пожитки на блошиных рынках. Впрочем, этим занимались не все — в лагере были самодеятельные оркестры, работала школа, где преподавал доброволец-офицер. Русские пленные построили себе церковь, куда регулярно приезжал священник-японец из столицы. Мусульмане молились в мечети, католики — в костеле, евреи — в синагоге, свой молельный дом был даже у 94 протестантов-прибалтов. Пленные свободно отправляли письма в Россию.

Подполковник Сабулков проводит занятие для рядового

состава в школе лагеря русских военнопленных в Мацуяме.

Русские военнопленные на борту судна "Тамбов" перед отправкой на родину.

Никакого сравнения с будущими 600 тысячами интернированными японскими солдатами Квантунской армии, прошедшими советский ГУГАГ, не было и близко. Японцы вели себя очень цивилизованно, соблюдался военно-самурайский кодекс чести, японский плен для русских был очень мягким. Хотя разлука с семьей и родиной и оставила свои шрамы. Русским военным морякам, томящимся в японском плену, посвящено знаменитое стихотворение Александра Блока "Девушка пела в церковном хоре...", но у нас об этом почему-то предпочитают не говорить.