Сёгуны династии Токугава решили социальную проблему одиноких мужчин созданием отдельного городского квартала в Эдо в 1617 году. Квартал, где находились публичные дома, был основан в 1617 году и назывался Ёсивара, что буквально означает «Тростниковое поле». Но вскоре первоначальные иероглифы были заменены на точно также звучавшее «Веселое поле». Окна публичных домов в Японии имели голубые или зеленые ставни, поэтому назывались Зелеными Беседками или Голубыми Покоями. Опыт Ёсивара настолько пришелся по сердцу сёгунату, что вскоре появились аналогичные кварталы по всей Японии. Наиболее известными из них были Симабара в Киото и Симмати в Осаке. Слово ёсивара стало нарицательным - общим названием для всех "веселых кварталов".

 

 

Уличная сцена в квартале Ёсивара. Окурума Масанобу

 

Здесь за деньги можно было получить все удовольствия сразу – красивую женщину, экзотический секс, пышное застолье. Женское население увеселительных центров состояло из шлюх дзёро, девушек юдзё и проституток шоуги. Верхнюю ступеньку иерархии занимали придворные дамы таю. В обмен на сотрудничество с тайной полицией в деле выявления подозрительных личностей публичные дома квартала Ёсивара были освобождены от налогов. Квартал был окружен рвом с водой и высокой стеной с воротами, закрывавшимися на ночь, примерно в полночь. Девушкам было разрешено выходить из Ёсивара только в трех случаях - для посещения врача, по вызову в суд и во время прогулки с клиентом для любования сакурой. Во всех случаях девушку сопровождал полицейский. Ходить девушки имели право только босиком.

 

 

Девушка квартала Ёсивара

Комплектовались они следующим образом. Большая часть обитательниц кварталов ещё в детстве продавалась туда их семьями. Работорговля в Японии была запрещена, поэтому формально с девушками заключались контракты сроком на несколько, обычно пять, лет. Фактически, однако, чтобы уйти из квартала, надо было выкупиться, а большую часть денег, зарабатываемых юдзё, съедали накладные расходы: платья, прически, косметика. Родившиеся в квартале дети также оставались в нем учиться и работать.

 

В отличие от законных жен, девушки Ёсивара владели множеством специальных сексуальных приемов, о существовании которых первые даже не догадывались. Юдзё знали, например, как вымочить сушеный морской огурец и затем, для немедленного превращения обыкновенного мужчины в полового гиганта, надеть эту скользкую бугристую трубку на его … впрочем, сами понимаете, на что именно. Чтобы доставить мужчине большее удовольствие, шоуги вводили в свое тело ринно тама – “колокольчики любви”. Только здесь японский мужчина мог испытать неизведанное наслаждение, которое доставляет сэппун – изощренный поцелуй (или, точнее искусство возбуждающего касания губами губ), когда губы партнеров попеременно накладываются одна на другую, а язык по очереди медленно протискивается в рот друг другу.

 

Посвященные в токо но хиги, тайное учение спальни, юдзё знали не только «сорок восемь поз», но и действие жженого тритона, угрей и корней лотоса, и как обращаться с теми самыми кольцами из морских слизняков, надеваемых на пенис, как французские перышки. Но с точки зрения современной технологии секса ничего особенного секреты юдзё не предлагают. Да и не был секс даже у них центром развлечения. Все таки дружеское застолье, поэзия, щегольство, пение, танцы – общение, тяга к прекрасному – вот что было главным в веселых кварталах.

 

Кварталы удовольствий обладали огромной притягательной силой. Именно здесь японская мужская душа и японское мужское тело получали максимальное наслаждение. В условиях полного затворничества девушек из порядочных семей объектами ухаживаний для юношей становились проститутки. Именно они чаще всего становились первыми возлюбленными японских юношей. Отцы юношей, желая, чтобы их сыновья наилучшим образом подготовились к роли любовников и мужей, нередко знакомили их с юдзё, чтобы те стали их наставницами в любви, и щедро платили за высокое качество обучения. Эти девушки были любимицами общества и источниками вдохновения для ряда величайших поэтов.

 

Пожары не раз уничтожали дотла бумажно-деревянное гнездо развлечений. Самым страшным был пожар 2 марта 1657 года. Он оставил без крова пятую часть жителей столицы. Во время глобальной перестройки города под публичные дома был выделен новый квартал, названный "Новый Ёсивара". Впрочем, его продолжали называть просто "Ёсивара". Территория в 15,2 гектара была в полтора раза больше прежней. Квартал состоял из пяти улиц, вдоль которых выстроились дома свиданий, чайные домики, рестораны, жилые дома для разного рода обслуживающего персонала. Туда запрещался вход с оружием и въезд на лошади. Также в Ёсивара был запрещен вход самураям, но на самом деле они были постоянными его посетителями, скрывая при этом свои лица. В Новом Ёсивара было сохранено закрытие ворот на ночь, однако клиентам было разрешено ночевать в стенах квартала. Ёсивара был засажен ивой - китайским символом проституции - и сакурой.

 

Выбрать девушку можно было, просто прогуливаясь по улицам Ёсивара. Проститутки сидели по сторонам улиц, на верандах публичных домов за решетчатыми стенками. Передняя часть публичных домов представляла собой клетку, или решетку, за которой выставлялись женщины. Некоторые из самых знаменитых художников–граверов запечатлели эти уличные сценки. Большие дома с решетками были самыми дорогими местами, а в самых дешевых домах решетки располагались горизонтально, а не вертикально, так что мужчина, сколь бы ни был его разум затуманен сакэ, никогда не ошибался относительно искомой стоимости и класса женщины. Фактически, впрочем, необходимость выбора возникала редко. Смена девушки не поощрялась, рекомендовалось, раз выбрав проститутку, придерживаться ее. Отметим, что девушки тоже имели право, в некоторых пределах, отказываться или отвергать неугодных клиентов.

 

Выбор девушки оформлялся полуофициальным договором, чтобы со временем сменить юдзё на ее коллегу, требовалось получить согласие обоих. Конкуренция между девушками не поощрялась. Юдзё становилась как бы второй или "временной" женой клиента. Договоры заключались и фактическое "обслуживание" происходило не на территории публичных домов, а в чайных домиках, которых в Ёсивара было 400. Всего же в Ёсиваре жили 4 тысячи проституток и примерно такое же количество обслуги. Большая комната, в которой проститутка ожидала гостя, называлась дзасики и была покрыта восемью циновками. В ней располагалась ниша токонома для ритуальных приношений и маленьких украшений, свитков и каллиграфических надписей, обычно — стихов, записанных китайскими иероглифами. Вот два типичных стихотворения -

 

***

Я ощущаю пустоту,
Скапливающуюся в горах.
Цветы — глаза мира —
Все ушли прочь…

 

***

Как я ни пытаюсь скрыть,
Любовь проявляется на моем лице
Столь отчетливо, что он спрашивает:
«О чем ты думаешь?»

 

***

Также там были полочки с цветами в керамических вазах из Кутани и с музыкальными инструментами - кото, сямисэн, гэккин, ни–гэнкин; иногда — небольшие фигурки животных, зеркало, книги или театральные афишки. Была полка для одежды посетителя и складная ширма. Во внутренней комнате были полки для постельных принадлежностей, ящики для одежд девушки и часто хибати с тлеющими углями, металлический чайник, ётяки (чайный набор), тарелки и миски, а также то, что на Западе служит ночной вазой, а здесь представляло собой лакированный цилиндр с ручками, похожими на уши. После приветствий пара удалялась в меньшую внутреннюю комнату, цуги–но ма, застеленную всего четырьмя циновками.

 

Девушка сама платила за декорирование комнаты и поддержание ее в порядке, а также за уборку. Гость–почитатель, скажем — бакути–ути (профессиональный игрок), часто давал деньги на перепланировку места, в котором он провел так много счастливых ночей; если не для любви, то хоть ради удачи. Существовала также любовь на воде в чайных домиках на лодках фунэ–ядо, где лодки можно было нанять и взять на проституток на время поездки по реке; медленно дрейфовать, есть, выпивать, любить, слушать музыку и смотреть на фейерверки, рассыпающиеся по чернильному небу праздничных ночей. Ёсивара вовсе не выглядело как дно или фабрика порока. Кварталы японских "красных фонарей" вообще были мало похожи на европейские — они утопали в цветах, роскоши шелков и отличались изысканным аристократизмом обитательниц. Это был скорее островок романтических отношений и если фабрика – то фабрика грез, средневековый «Голливуд». Красавицы проститутки были излюбленными моделями художников и героинями писателей и драматургов. Имена некоторых из них передавались из поколения в поколение. По популярности с ними могли соперничать лишь великие актеры традиционного театра Кабуки. С одной стороны, они были изгоями в обществе, а с другой — знаменитостями, законодательницами мод и губительницами мужских сердец. Их популярность способствовала расцвету нового жанра в живописи, а затем и в гравюре — бидзинга («картины красавиц»). Многие прославленные мастера, среди которых особо выделяется «певец женской красоты» Китагава Утамаро (1754–1806), оставили замечательные изображения, передающие тонкую женственность, изящество, обаяние своих современниц.

 

 

В Ёсивара горожане-мужчины покупали не только временную любовь, здесь они могли хоть ненадолго сбросить панцирь условностей, социального давления и обрести безмятежность и блаженное удовольствие быть объектом внимания, восхищения, пусть и наигранных, но все равно служивших бальзамом для мужского самолюбия. Разумеется, многое зависело от платежеспособности клиента. Клиенты довольно часто влюблялись в юдзё, и те иногда отвечали клиентам взаимностью. Богатый вдовец имел право выкупить юдзё и жениться на ней, но это было очень дорого. Поэтому практиковались различные виды любовных клятв, знаков и договоров - татуировки, вышивки на одежде и даже взаимное отрубание мизинцев. Периодически происходили двойные самоубийства (синдзю) - считалось, что люди, соединившиеся в смерти, соединятся и в следующем перерождении.

 

 

Стоимость услуг проституток трудно перевести на современные деньги. Один серебряный кэммэ составлял около 75 000 иен, или $ 760. Один золотой рё был равен около 45 000 сегодняшним иенам, или около $ 470; итибу–кобэн и медный коммэн оба составляли около 12 000 иен, или $ 110; один серебряный моммэ ― 216 иены, или $ 2. Один медный монсэн был приблизительно равен трем центам. Стоимость услуг девушек зависела от ее класса. Высшими были таю, низшими - полупрофессионалки сантя, куда попадали из банных прислужниц и обычных уличных девок. Девушки класса таю стоили на один раз 58 моммэ с дополнительными 18 моммэ для ее прислуги, или около $ 180. Представительницы самого низшего ранга обходились где–то в $ 1.5; таким образом, для охотников на женщин открывалась широкая перспектива цен. Голландцам в 18 веке разрешили посещать «веселые кварталы» в Нагасаки в районе Маруяма, они платили 65 моммэ за девушку, тогда как китайские торговцы — только 5 моммэ. Существовали дополнительные расходы. Еда, сакэ, развлечения, чаевые в десятки протянутых рук. В среднем посетитель мог потратить около 150 моммэ за вечер, или около $ 350. Это ― средняя цена развлечений с высококлассной девушкой по вызову в Нью–Йорке, Лос Анжелесе или Москве, однако никакая американка или европейка не обладает умением, очарованием, сообразительностью, костюмами и манерами обхождения таю высшего ранга. У них нет той славы и почтения, если только они не становятся персонами из официальной сферы развлечений.